Вопрос о создании большевистского подполья в захваченном деникинцами Крыму был поставлен на обсуждение в областном комитете партии лишь за несколько дней до оставления Симферополя советскими войсками. Обком партии выделил для работы в подполье группу работников, денежные средства, технику (бланки, печати и т. д.).
Для руководства работой подпольных организаций областной комитет партии Крыма образовал областной партийный центр, в который вошли Бабахай, Ахтырский, Хайкевич, Шульман и Ольнер. На партийный центр возлагалась задача оформления подпольных организаций и руководство их работой.
При этом была допущена крупная ошибка: для подпольной работы был оставлен ряд непроверенных людей, в числе которых оказались провокатор Ахтырский и авантюрист Бабахай.
В первые же дни после захвата белыми Крыма партийный центр распался. Бабахай и Ахтырский, захватив с собой крупные денежные суммы, оставленные для подпольной работы, скрылись. Бабахай выехал в Закавказье, а Ахтырский исчез неизвестно куда. Трое остальных членов подпольного центра выехали в Одессу и устранились таким образом от организации крымского подполья. В результате были утеряны связи между большевиками, оставленными для подпольной работы в разных городах Крыма. Они оказались без средств и подпольной техники. Все нужно было начинать сначала.
Несмотря на массовые аресты и казни коммунистов и активных сторонников Советской власти в Крыму, избежавшие арестов подпольщики восстанавливали связи и создавали подпольные группы, постепенно выраставшие в подпольные городские организации. В ряды подпольщиков вступали наиболее революционные, сознательные товарищи, которые были тесно связаны с широкими народными массами. Они являлись организаторами и вдохновителями революционной борьбы трудящихся Крыма.
Наряду с партийными организациями возникали и подпольные комсомольские организации. Работа комсомола в подполье была неотделима от работы большевистских организаций. Не было ни одного более или менее крупного акта по подрыву белогвардейского тыла, в котором вместе с большевиками не участвовали бы комсомольцы.
Большую помощь крымским подпольщикам оказали ЦК РКП(б) и ЦК КП(б)У, направив сюда на подпольную работу значительное число товарищей. По поручению партии в Крым прибыл И. А. Назукин, показавший себя талантливым организатором подпольной работы. Десятки товарищей, рискуя своей жизнью, пробирались через фронт, через многочисленные вражеские заставы, преодолевая колоссальные препятствия, прибывали в Крым для пополнения руководящего состава большевистского подполья.
Проникнуть через фронт в тыл врага было делом весьма нелегким. Многие из посланных попадали в лапы контрразведок и погибали в белогвардейских застенках. Например, в начале 1920 года в помощь подпольной организации Крыма из Москвы была послана группа в 13 человек. Из них благополучно добрались до Крыма только трое, но и из них двое были арестованы в Евпатории и вскоре расстреляны. Только один Голубев-Храмцов, благополучно миновав все встречавшиеся на пути опасности, прибыл в Севастополь, где ему удалось поступить на работу в электротехническую мастерскую Севастопольского порта.
Первой оформилась Севастопольская партийная подпольная организация. В Севастополе осталась на подпольную работу значительная группа товарищей, в числе которых находились В. Макаров, С. Леонов, Кривохижа, Севастьянов и другие.
Севастопольский партийный комитет организовал подпольную типографию и регулярно печатал листовки и воззвания. Подпольщики-большевики установили связи с рабочими основных предприятий города и успешно проводили среди них революционную работу.
В Феодосии осенью 1919 года создалась крепкая подпольная большевистская организация, руководимая И. А. Назукиным. Она вела усиленную подготовку к вооруженному восстанию.
Успешно вела работу и Симферопольская городская подпольная организация. Здесь широко была поставлена работа по распространению большевистской литературы.
В Керчи, после того как белые потопили в крови выступление аджимуш-кайских партизан, работа подпольной большевистской организации временно ослабла — слишком велики были потери. Но уже в конце августа 1919 года, по приезде в Керчь из Симферополя подпольщика Горленко, деятельность керченского подполья стала активизироваться.
В. В. Макаров, секретарь Севастопольского подпольного партийного комитета. Казнен врангелевцами в 1920 году.
В Ялте также возникла подпольная большевистская организация. Наиболее активным работником ялтинского подполья был А. Ословский. Подпольщикам Ялты удалось подготовить побег политических заключенных из местной тюрьмы. Побег совершили около 30 человек, значительная часть которых впоследствии ушла в партизаны.
Разгром деникинских войск под Орлом и успешное продвижение Красной Армии на юг создавали благоприятные условия для развертывания работы подпольных большевистских организаций. По мере приближения Красной Армии возрастало сопротивление трудящихся, активизировалась боевая работа подпольных организаций.
К концу 1919 года большинство городских подпольных организаций уже пережило организационный период. Во всех городах работой руководили подпольные партийные комитеты, имевшие тесные связи с революционными рабочими. На фабриках и заводах создавались подпольные партийные ячейки. Симферопольский, Евпаторийский и Феодосийский подпольные комитеты сумели создать несколько партийных ячеек и в деревнях. Между Севастопольским, Симферопольским, Феодосийским и Ялтинским партийными комитетами начала налаживаться регулярная связь. В подпольных организациях зрела мысль о вооруженном восстании для оказания помощи наступающей Красной Армии. Появилась настоятельная необходимость в создании областного руководящего партийного центра.
С. Леонов, активный работник крымского большевистского подполья в 1918—1920 гг.
В декабре 1919 года на совещании представителей Севастопольской и Симферопольской большевистских организаций был создан областной комитет в составе трех членов и двух кандидатов. Обком установил регулярную связь с местными комитетами. Была введена взаимная информация. Увеличился выпуск листовок и воззваний к трудящимся. Листовки выпускались всеми подпольными организациями. Некоторые организации, как Керченская, переписывали листовки от руки. Севастопольская печатала листовки в большом количестве в подпольной типографии.
В листовках трудящиеся Крыма призывались не выполнять приказы деникинцев, не давать солдат для белой армии. Основной лозунг: «Все на помощь Красной Армии!»
Много уделялось внимания организации подпольной техники. Эта работа, как сообщали участники подполья, особенно хорошо была поставлена в Симферополе. Симферопольская «прачечная», как именовали паспортный стол в целях конспирации, снабжала подпольщиков всевозможными документами, необходимыми для работы. Работу паспортного стола вел член подпольного обкома «Спер» (партийная кличка И. Просмушкина), его ближайшей помощницей была комсомолка Кубанцева.
При областном партийном комитете был организован штаб для руководства деятельностью подпольных боевых пятерок, которые устраивали диверсии и выполняли другие задания областного комитета.
В конце 1919 года в Крыму был создан подпольный областной комитет комсомола, работавший под непосредственным руководством областного комитета партии. Комсомольцы принимали активное участие в боевых пятерках. В Симферополе в феврале 1920 года в составе боевых пятерок находилось до 120 комсомольцев.
Стремительно наступая, Красная Армия в январе 1920 года вышла на побережье Азовского моря, расколов деникинские войска на три группы. Одна группа белых под ударами Красной Армии отступала на Северный Кавказ, другая — на правобережную Украину к Одессе, третья, состоявшая из сильно потрепанного корпуса Слащева и некоторых других деникинских частей, отходила в Крым.
В. П. Цыганков, активный работник Севастопольской подпольной партийной организации в 1919—1920 гг.
Приближение Красной Армии к Перекопу побудило подпольные организации ускорить работу по подготовке к вооруженному восстанию. Советские патриоты прилагали все усилия для оказания помощи Красной Армии в освобождении Крыма.
В Симферополе был создан областной, в Севастополе, Феодосии и некоторых других городах — местные ревкомы, на которые возлагалась вся практическая подготовка к вооруженному восстанию. Областной ревком должен был непосредственно заниматься подготовкой к вооруженному выступлению в Симферополе и оказывать помощь местным ревкомам.
Наиболее активно готовились к вооруженному восстанию Феодосийская и Севастопольская подпольные организации. Феодосийская подпольная организация хорошо поставила агитационно-пропагандистскую работу среди населения и к концу 1919 года объединила вокруг себя значительные силы. Был выработан план выступления, расставлены люди. План предусматривал, что после захвата власти в Феодосии революционные боевые отряды стремительным броском выйдут к Арабатской стрелке, займут позиции на ней и установят связь с частями Красной Армии, подходившими в то время к Геническу. Предполагалось, что части Красной Армии по Арабатской стрелке войдут в Крым, в тыл белогвардейским войскам.
План перехода Красной Армии через Арабатскую стрелку был вполне реален. М. В. Фрунзе в 1920 году, когда намечал оперативный план прорыва перекопских укреплений, предполагал использовать Арабатскую стрелку для переброски частей Красной Армии в тыл перекопским укреплениям. «В этих видах, — писал М. В. Фрунзе, — мной намечался обход по Арабатской стрелке Чонгарских позиций с переправой на полуостров у устья реки Салгира, что верстах в 30 к югу от Геническа».
Одновременно с выступлением в Феодосии намечалось вооруженное выступление в Керчи и Севастополе. Между подпольными организациями Феодосии, Севастополя и Керчи существовала непосредственная связь.
Феодосийская подпольная организация приобретала оружие, «формировала боевые отряды, послала людей для установления связи с наступавшими советскими войсками. Но когда подготовка к восстанию подходила уже к концу и подпольщики ждали приказа о начале выступления, в городе начались массовые аресты. Предатели, проникшие в ряды подпольщиков, выдали белогвардейской контрразведке план восстания.
Двадцать восемь коммунистов и комсомольцев были схвачены охранкой. В их числе попал в лапы врага и руководитель подпольной организации И. А. Назукин. В застенках контрразведки палачи учинили зверскую расправу над арестованными. Впоследствии путем опроса и расследования удалось установить ужасную картину пыток и смерти подпольщиков. Арестованных били шомполами, подвешивали вниз головой, забивали под ногти булавки, душили руками. Особенно издевались белогвардейские изверги над Назукиным. 6 марта 1920 года после зверских пыток и истязаний Иван Назукин был расстрелян белогвардейскими палачами.
В Севастополе к концу 1919 года подпольная партийная организация имела 14 партийных ячеек на предприятиях. Подготовку вооруженного восстания проводил созданный при подпольном комитете боевой штаб. Подпольщики создали свой «арсенал», в котором находилось 15 пудов пироксилина, 40 винтовок, несколько ящиков патронов, один пулемет, 3 ящика бомб. Формировались подпольные боевые отряды. В них вербовались рабочие и солдаты из местного гарнизона. Так, по воспоминаниям подпольщика С. Леонова, среди артиллеристов была сколочена группа около 150 человек, которая по приказу партийного комитета готова была выступить с оружием в руках. В распоряжении артиллеристов находилось два орудия и два пулемета, кроме личного оружия. Такие группы имелись и в других воинских частях, и среди военных моряков.
За два дня до намеченного срока восстания белогвардейская контрразведка произвела массовые обыски и аресты, при которых обнаружила подпольную типографию с только что набранной прокламацией «К офицерству», взрывчатые вещества, некоторые документы и печать городского подпольного комитета. В числе арестованных оказалось большинство руководящих работников Севастопольской большевистской организации: В. В. Макаров, А. И. Бунаков, И. А. Севастьянов, И. Ашевский, С. С. Крючков и другие. Девять из них, в том числе секретарь подпольного комитета В. В. Макаров, были расстреляны в ночь на 24 января 1920 года.
Вслед за провалами в Феодосии и Севастополе по городам и районам Крыма прокатилась волна массовых обысков и арестов. Аресты и расстрелы производились в Керчи, Симферополе, Евпатории и Ялте.
В Симферополе подготовка к вооруженному восстанию была полностью сорвана по вине областного подпольного комитета, который допустил ряд тяжелых ошибок, в особенности в подборе состава подпольного областного ревкома и в руководстве его деятельностью.
В состав областного ревкома, кроме коммунистов, входили представители организаций анархо-коммунистов, анархо-синдикалистов и меньшевиков-интернационалистов, стоявших в то время на платформе признания Советской власти. Участие в ревкоме представителей мелкобуржуазных партий наложило отрицательный отпечаток на всю его деятельность.
В военном штабе при ревкоме руководство боевыми группами, подрывным делом и снабжением попало в руки анархистов, которые отвлекали внимание штаба в сторону от главных его задач. Вместо кропотливой и повседневной работы по подготовке трудящихся Симферополя к восстанию и оказания помощи другим городам штаб занимался выработкой всевозможных авантюристических планов и ограничивался проведением мелких боевых операций.
Беспомощность областного ревкома и его военного штаба особенно проявилась в те дни, когда в Севастополе и Феодосии шла усиленная подготовка к вооруженному восстанию.
Обстановка в Симферополе лучше, чем где-нибудь, способствовала вооруженному восстанию, особенно в момент смятения среди белогвардейцев, вызванного т. н. «орловщиной». Вначале ревком вступил в длительные переговоры с Орловым, пытаясь склонить его к соглашению о совместных действиях. Переговоры оказались безрезультатными. Когда Орлов со своим полком ушел из Симферополя в Ялту, то в городе, по свидетельству подпольщиков, безвластие длилось около суток. Подпольные отряды находились в полной боевой готовности и с минуты на минуту ждали приказа о начале выступления. В этот напряженный момент подпольный обком и ревком устроили заседание, на котором обсуждали вопрос, следует ли поднимать вооруженное восстание. Заседание продолжалось до тех пор, пока не было получено известие о подходе к городу крупной белой части. Момент для восстания был упущен.
Ошибки подпольного обкома, выразившиеся в блокировании с организациями мелкобуржуазных партий и плохой подготовке к вооруженному восстанию, были не случайны. Актив подпольщиков не проявил надлежащей бдительности в своей работе и допустил, чтобы в состав подпольного обкома и областного ревкома вновь проникли Бабахай и Ахтырский.
Бабахай неожиданно появился в Крыму в ноябре 1919 года, когда стало очевидно, что поход Деникина на Москву полностью провалился. Установив связь с Симферопольским и Севастопольским подпольными комитетами, Бабахай свой самовольный отъезд из Крыма объяснил тем, что якобы вынужден был скрываться от преследовавшей его белогвардейской контрразведки. Проходимцу удалось «реабилитировать» себя перед подпольщиками. В этом ему помогли отсиживавшиеся в Одессе члены бывшего подпольного центра. Они даже «уполномочили» Бабахана организовать в Крыму областной подпольный комитет в новом составе.
Таким образом, Бабахай не только не подвергся никакому наказанию за свое дезертирство, но даже получил возможность стать у руководства крымского подполья. Между тем некоторым работникам подполья было известно прошлое Бабахана: он, будучи поручиком царской армии в 1917 году и начале 1918 года, неоднократно выступал на митингах в Симферополе как член армянской буржуазно-националистической партии Дашнакцутюн. Должно было бы вызвать настороженность и его исчезновение из Крыма летом 1919 года с крупной суммой денег, предназначенной для подпольной работы.
Некоторые активные подпольщики знали, что Бабахай всегда стремился окружить себя работниками «тихонькими», т. е. вполне послушными ему людьми. Однако он долгое время продолжал оставаться в руководящем ядре крымского подполья. Такое слепое доверие со стороны подпольщиков к Бабахану имело, как мы увидим дальше, трагические последствия.
Совершенно необъяснимая доверчивость была проявлена по отношению к Ахтырскому, который, как мы знаем, исчез с первого дня прихода белых, захватив с собой средства, оставленные на подпольную работу. Снова он появился в подполье тогда, когда подпольные организации окрепли и стали готовиться к вооруженному восстанию.
Ряд ответственных работников подполья относился к Ахтырскому с недоверием и возражал против участия его в работе областного комитета и ревкома. Однако при помощи Бабахана ему удалось «оправдаться» перед областным комитетом партии и пролезть в члены облревкома. Таким образом, провокатор получил возможность быть осведомленным о жизни подпольной организации. Впоследствии было установлено, что большинство провалов являлось делом рук Ахтырского.
Но, несмотря на большие потери в результате массовых арестов, подпольные партийные и комсомольские организации Крыма продолжали наносить врагу чувствительные удары. Боевые отряды подпольщиков разрушали железнодорожные пути, взрывали мосты, выводили из строя паровозы, порождая панику в белогвардейском тылу. На смену погибшим в ряды подпольщиков вступали новые борцы.
В феврале 1920 года боевые группы Симферопольской подпольной организации совершили нападение на пересыльную тюрьму. Подпольщики разоружили охрану и освободили свыше шестидесяти заключенных, привезенных в Крым из харьковской тюрьмы. Эти узники пережили страшную трагедию.
При наступлении Красной Армии на Харьков белые решили увезти на юг всех заключенных, находившихся в харьковских тюрьмах. Одну из партий заключенных в 1300 человек буквально втиснули в 8 товарных вагонов и под охраной повезли в Крым. По дороге, на одной из станций, 80 человек было расстреляно. В переполненных вагонах среди заключенных начался повальный тиф. Гибли десятки и сотни голодных, раздетых, больных людей, находившихся в ужасных антисанитарных условиях. Заключенных из вагонов совершенно не выпускали. Окна вагонов были заколочены, двери постоянно находились под замком. Люди задыхались от тесноты и зловония.
Когда этот «эшелон смерти», как его справедливо называли, прибыл в Симферополь, в живых оказалось только 350 человек. Спрессованные в товарных вагонах живые люди стояли рядом с умершими или умирающими товарищами. Многие, не выдержав такой пытки, сходили с ума. Вагоны с арестованными долгое время стояли на запасных путях станции Симферополь. Стоны и вопли, раздававшиеся из товарных вагонов, привлекли внимание железнодорожников. О «вагонах смерти» стало известно подпольной партийной организации и довольно широкому кругу населения.
По инициативе подпольного Красного Креста жены железнодорожников собирали продукты, вещи и тайком передавали их заключенным. Солдаты, охранявшие вагоны, делали вид, что не замечают женщин, передававших продукты.
Трагедия в «вагонах смерти» была так ужасна и получила столь широкую огласку, что белогвардейские власти вынуждены были произвести «расследование обстоятельств дела». Сквозь казенные равнодушные строки докладной записки чиновника-ревизора явно проступают действительные обстоятельства ужасной трагедии.
«Эвакуация партии, — говорится в докладной записке следователя, — прошла во всех отношениях отрицательно. Даже не было взято продовольствия… При скученности населения в вагонах (в восьми вагонах было размещено 1300 арестованных) произошло развитие сыпнотифозной эпидемии. Смертность приняла чудовищные размеры: на ст. Верхний Токмак похоронено в общей могиле 117 арестованных; ежедневная смертность доходила до 20 человек. Должностные лица оставили эшелон почти в начале пути. Списка заключенных, вывезенных из Харькова, не оказалось, поэтому нет абсолютно никаких данных, по которым можно было бы судить, кто из арестованных и сколько именно было освобождено в пути, расстреляно или оправдано по приговорам военно-полевых судов, сколько бежало, наконец, сколько умерло в пути от тифа и других болезней. Словом, царит полный хаос… Что касается денег и ценностей, вывезенных из Харькова, то таковые, надо думать, остались на руках у начальников».
Для успокоения населения белые перевели арестованных в здание школы по Шестериковой улице, превратив ее в пересылочную тюрьму. К моменту перевода заключенных из вагонов в здание школы осталось в живых только 150 человек.
В освобождении заключенных харьковчан принимали участие в основном комсомольцы-подпольщики, которые успешно выполнили порученное им ответственное задание.
Подпольными боевыми группами было совершено немало боевых дел. В Симферополе 1 марта 1920 года группа боевиков, состоявшая из десяти человек, совершила нападение на полицейский участок и освободила находившихся там арестованных подпольщиков. В 9 часов вечера подпольщики под видом конвоя вошли в полицейский участок, быстро заняли все входы и выходы, белогвардейскую стражу разоружили и заперли в камеру вместо освобожденных. Освобождение из тюрем арестованных проводилось и в других городах.
Севастопольские подпольщики неоднократно совершали диверсии на железнодорожных путях, надолго приостанавливая движение поездов. 15 января 1920 года подпольщики произвели взрыв железнодорожного моста на р. Альме. Около месяца восстанавливали белогвардейцы разрушенный мост, но полностью им его восстановить так и не удалось. 12 февраля боевая группа севастопольских подпольщиков в составе пятнадцати человек вновь совершила нападение на военную охрану моста, разоружила ее, заперла в караульном помещении и снова взорвала мост.
К третьей годовщине февральской революции Симферопольским подпольным комитетом решено было выпустить специальную листовку. Своей типографии в распоряжении комитета не было. Листовку поручили напечатать группе подпольщиков-комсомольцев.
В 3 часа дня 11 марта они поодиночке подошли к типографии «Рекорд» и остановились, как бы рассматривая витрину. Один зашел в типографию под видом заказчика и, выждав удобную минуту, потребовал от владельца типографии отпечатать листовки. Тот, конечно, не согласился. В это время стали входить в типографию другие боевики. Они быстро закрыли наглухо двери и под угрозой оружия заставили всех находившихся в конторе сохранять спокойствие и молчание. Среди посторонних в типографии оказался товарищ прокурора окружного суда. Комсомольцы на дверях типографии вывесили объявление: «По случаю смерти хозяина, типография закрыта». Пока все это происходило, подпольщики сумели быстро договориться с наборщиками о наборе текста листовки. Рабочие охотно взялись за дело. Через четыре часа тысяча листовок была отпечатана и отправлена на конспиративную квартиру. После ухода подпольщиков из типографии хозяин поднял шум, заявил в контрразведку белых. Но никого и ничего обнаружить им не удалось.
Листовки, отпечатанные в типографии «Рекорд», были расклеены по улицам города, а значительная часть распространена на общегородском собрании рабочих и служащих, созванном меньшевиками по случаю третьей годовщины февральской буржуазно-демократической революции.
Об этом факте очевидцы рассказывали так: «Собрание проходило вяло. Рабочим надоело слушать елейные речи меньшевистских ораторов. Вдруг погасло электричество, и на голову сидящим посыпались листовки. Зажегся свет. Рабочие читают листовки, в которых говорится о предательской роли меньшевиков и эсеров и о разнузданном терроре белогвардейцев». Листовка заканчивалась следующими словами: «Памятью ваших павших братьев, погибших в борьбе против царизма и капитала, именем ваших семейств, голодающих по воле спекулянтов, мы зовем вас стать под знамена революции. Пусть годовщина революции напомнит вам рабочих и солдат Питера, героически вышедших на улицу и продиктовавших свою пролетарскую волю угнетателям. Объединяйтесь, организуйтесь, вооружайтесь и будьте готовы каждую минуту по призыву Коммунистической партии кинуться в бой против власти угнетателей и эксплуататоров. Завоюйте свою рабоче-крестьянскую власть. Долой генералов, спекулянтов, меньшевиков и правых эсеров!»
Напуганные организаторы собрания — меньшевики стали кричать и возмущаться большевистской пропагандой. Шныряли шпики в поисках виновников, но никого не нашли. Комсомольцы отлично справились с заданием.
И. Валиков (Африканец), один из организаторов Альминского партизанского отряда
С конца 1919 года в лесах Крыма появились отдельные группы партизан. Вначале они не имели прочной связи с большевистским подпольем. Первый партизанский отряд, поддерживавший регулярную связь с подпольным партийным комитетом, возник в январе 1920 года. Ядром этого отряда были солдаты, так называемые «французы».
«Французами» в Крыму называли в шутку солдат, служивших во время первой мировой войны в русских экспедиционных войсках во Франции, и военнопленных, возвращавшихся из Германии через Францию. Таких солдат к концу 1919 г. сконцентрировалось в Крыму до шести тысяч человек.
Все попытки белогвардейцев завербовать в свою армию прибывавших из Франции солдат оканчивались неудачей. Подпольные партийные организации устанавливали связи с этими солдатами и снабжали их революционной литературой и листовками.
В конце декабря двум наиболее активным «французам» (Егереву и Валикову) грозил арест, и они вынуждены были скрыться. Подпольный комитет направил их в лес, в верховья Альмы. Вскоре к ним присоединилось еще несколько человек. Этим было положено начало первому Альминскому партизанскому отряду. Организаторами его были Шкурин, Егерев, Киселев. В начале января в отряде уже насчитывалось свыше полутора десятка человек. Командиром отряда стал Петр Шкурин. В состав Альминского партизанского отряда вошли и освобожденные из харьковской тюрьмы, о которых говорилось выше.
В январе возник партизанский отряд в районе Балаклава — Гористое (Ай-Тодор). Этот отряд поддерживал связь с Севастопольским подпольным комитетом. Организатором отряда был П. В. Макаров (брат севастопольского подпольщика В. В. Макарова). Он бежал из-под ареста белых в лес и объединил вокруг себя группу в 12 человек.
В конце февраля и в марте возникло еще несколько партизанских отрядов. В Феодосийском районе действовал партизанский отряд Надолинского. В Белогорском районе — конный отряд Петра Глямжо в количестве 15 всадников. Партизанский отряд был организован по решению подпольного обкома в районе Краснолесья (Тавель). Организаторами Тавельского партизанского отряда были коммунисты Душанин, Кудрявцев, Фирсов. Подушкин и другие, посланные в лес Симферопольским подпольным комитетом.
Партизанские отряды в течение довольно длительного времени действовали разрозненно. Регулярно связь с подпольным центром поддерживали только Альминский и Тавельский отряды. До мая 1920 года подпольный обком мало занимался вопросами партизанского движения. В зимнее время партизанские отряды проявляли слабую активность, ограничиваясь проведением небольших боевых операций, и переживали большие затруднения с продовольствием и боеприпасами.
